Хроники Дерини.Книга 1. [ Возвышение Дерини.Шахматная партия Дерини] - Кэтрин Куртц

— Ничего. Я сделал окончательную копию с этого письма, — он показал на стол, — и они при мне подписали и запечатали его. Конечно, я не знаю, что они сказали Горони, когда я ушел. И понятия не имею, что они могли сказать ему раньше.

— Ясно, — Дункан кивнул. — Есть что-нибудь еще, что мы должны знать?

Хью опустил глаза. У него было еще одно послание.

Но он слышал грубые слова Дункана как реакцию на первое письмо, и опасался, что теперь Дункан выругается покрепче.

Хью начал осторожно подбирать слова:

— Да, у меня есть еще кое-что, что вы должны знать, отец Дункан, — он замолчал в нерешительности. — И я не думал, что увижу вас здесь, но под мое перо сегодня попал еще один документ. И он уже касается вас лично.

— Меня? — Дункан посмотрел на Келсона и Нигеля. — Продолжай, ты можешь говорить здесь свободно.

Хью с трудом проглотил комок в горле и заговорил:

— Отец Дункан, Корриган обвиняет вас. Он вызывает вас на церковный суд, возможно, завтра утром, чтобы отстранить от должности…

— Что?

Дункан встал, не в силах поверить тому, что услышал. Его лицо стало мертвенно бледным.

Хью боялся поднять глаза. Он прошептал только:

— Мне очень жаль, Дункан. Вероятно, архиепископ думает, что вы как-то ответственны за то, что произошло во время коронации.

Он помолчал и посмотрел на Келсона:

— Прошу прощения, сэр. Корриган дал мне этот черновик час назад и сказал, что письмо ему нужно как можно скорее. Я отдал его одному из моих писцов, а сам пошел прямо сюда, намереваясь отыскать вас после того, как сообщу Его Величеству обо всех делах.

Наконец, он рискнул поднять глаза на Дункана:

— Дункан, неужели вы замешаны в магии? — прошептал он.

Дункан, как в трансе, пошел к камину. Глаза его расширились.

— Обвиняюсь, — все еще не веря, прошептал он, не обращая внимания на вопрос Хью. — Меня вызывают на суд.

Он посмотрел на Келсона.

— Мой король, меня завтра здесь быть не должно. Это не потому, что я испугался, ты же знаешь. Но если Корриган возьмет меня сейчас под арест…

Келсон кивнул.

— Я понимаю. Что от меня нужно?

Дункан подумал немного, посмотрел на Нигеля, а потом на Келсона.

— Пошли меня к Аларику. Его все равно нужно предупредить об угрозе Интердикта, и я буду в безопасности при его дворе. А, может быть, мне удастся склонить епископа Толливера задержать введение Интердикта.

— Я дам тебе дюжину моих лучших людей, — согласился Келсон. — Еще что-нибудь?

Дункан покачал головой, пытаясь сформулировать план действий.

— Хью, ты сказал, что Горони поедет по морю. Это путешествие займет три дня, а, может, меньше, если ветер будет сильным и они пойдут на всех парусах. Нигель, какова дорога в это время года между Ремутом и столицей Корвина?

— Ужасная. Но ты можешь опередить Горони, если будешь почаще менять лошадей в пути. А к тому же ты едешь на юг, так что погода будет получше.

Дункан пригладил свои короткие темные волосы и кивнул.

— Хорошо. Я попытаюсь. Но, по крайней мере, я буду за пределами досягаемости Корригана, как только пересеку границу Корвина.

Дункан помолчал, потом добавил, как бы раздумывая про себя:

— Епископ Толливер когда-то был со мной в дружеских отношениях. Я сомневаюсь, что он арестует меня по одному слову Горони. А кроме того, Горони, может, и не будет знать об обвинениях против меня, даже если и прибудет туда раньше…

— Ну, хорошо, пусть так и будет, — сказал Келсон, вставая.

Затем он обратился к Хью:

— Отец, я благодарю тебя за преданность и не останусь в долгу. Но, может, тебе небезопасно возвращаться во дворец архиепископа после того, как ты раскрыл нам их карты? Я могу предложить тебе свою защиту. Или, если хочешь, поезжай вместе с отцом Дунканом.

Хью засмеялся:

— Благодарю за беспокойство, сэр, но я уверен, что смогу служить вам лучше, если вернусь к своим обязанностям. Меня еще не уличили в предательстве и, может быть, я смогу вам еще что-нибудь сообщить в дальнейшем.

— Отлично, — Келсон кивнул. — Удачи тебе, отец.

— Благодарю, сэр, — Хью поклонился. — А вы, Дункан, — он пожал Дункану руку и постарался заглянуть ему в глаза, — будьте осторожны, мой друг. Я не знаю, в чем вы провинились, да и не желаю знать, но мои молитвы всегда будут с вами.

Дункан похлопал его по плечу и кивнул. Затем Хью покинул покои короля.

Как только за ним закрылась дверь, Дункан взял со стола пергамент и стал его складывать.

Шелест пергамента был единственным звуком в комнате.

Теперь, когда у него созрел план и он уже мог управлять своими чувствами, он снова стал спокойным и невозмутимым. Дункан взглянул на Келсона, пряча письмо в карман своей сутаны.

Мальчик стоял у своего кресла, глядя невидящими глазами на дверь. Было ясно: он не замечал, что в комнате кроме него есть еще люди.

Нигель, который сидел напротив Дункана, тоже погрузился в свои мысли.

Дункан поднял свой кубок и осушил его. Он заметил погнутый край и понял, что сделал это в порыве ярости. Дункан поставил кубок на стол и посмотрел на Келсона.

— Я хочу взять это письмо с собой, если у тебя нет возражений, мой король. Аларик наверняка захочет взглянуть на него.

— Да, конечно, — ответил Келсон, придя в себя. — Дядя, ты позаботься об эскорте. И скажи Ричарду, что он тоже поедет. Отцу Дункану может понадобиться надежный человек.

— Хорошо, Келсон.

Кошачьим движением Нигель поднялся из-за стола и направился к двери, мимоходом похлопав Дункана по плечу.

Когда дверь закрылась за ним, Келсон подошел к камину и, упершись лбом в сложенные руки, стал пристально смотреть в огонь.

Дункан заложил руки за спину и рассматривал пол перед собой.

Были некоторые вещи, которые они могли обсуждать только втроем: он, Аларик и Келсон, и Дункан почувствовал, что мальчик чем-то встревожен.

Однако Дункана несколько обеспокоило, что Келсон воспринял события сегодняшнего вечера чересчур спокойно, но он не мог рисковать задерживаться здесь.

Корриган мог приказать, чтобы ему вручили предписание уже сегодня. А к тому же, чем дольше он ждет, тем больше его опередит Горони со вторым письмом.

Дункан кашлянул и увидел, что при этом звуке плечи Келсона вздрогнули.

— Келсон, — сказал он, — мне пора.

— Я знаю.

— Ты не хочешь передать что-нибудь Моргану… какое-нибудь послание?

— Нет, — голос мальчика был напряженным, звенящим. — Только скажи ему… Скажи ему…

Он повернулся к Дункану. Лицо его было бледным, на нем было написано отчаяние.